Альперович Яков Михайлович (1905 – 1971) — партийный журналист-пропагандист, секретарь Октябрьского райкома ВКП(б) (Новосибирск), ответственный редактор краевой газеты «Советская Сибирь».
Для рассказа о жизни Якова Альперовича использованы материалы статьи историка Сергея Папкова «История краха сталинского пропагандиста: "дело" редактора газеты "Советская Сибирь" Якова Альперовича 1937–1938 гг.», подготовленной на основе анализа комплекса документов, образовавшийся в связи с «делом Альперовича» сначала в партийных органах, а затем в недрах НКВД.
Во введении к статье автор писал:
Яков Альперович родился в 1905 года в городке Сморгонь Виленской губернии (современная Белоруссия), в том месте, где в течение нескольких столетий сталкивались интересы европейских держав, вызывая кровавые военные конфликты и массовые разрушения. В годы Первой мировой войны Сморгонь подверглась полному уничтожению, в результате чего семья Альперовичей вынуждена была искать спасения в глубине Российской империи.
В своей автобиографии Яков Альперович писал: «В 1915 году наша семья, вместе со всеми другими жителями после длительного боя, разыгравшегося под Сморгонью и в черте самого города между русскими и немецкими войсками, бежала по направлению к Минску. Из Минска, как беженцы, мы были отправлены в город Усмань Тамбовской губернии. Здесь мы жили до 1919 года. Я учился в приходском училище, потом в советской школе. Осенью Усмань была занята белогвардейцами (Мамонтовский рейд). Вступивши в город, они учинили еврейский погром. В течение трех суток нам пришлось скрываться, прятались в малиннике. Хозяева дома, в котором мы снимали квартиру, пощадили нас и не выдали, дело окончилось разграблением нашей квартиры»
После этих потрясений, едва не ставших трагедией, дальнейшая судьба Якова и его близких складывалась вполне благополучно. Победившая советская власть покончила с войной, ликвидировала многие формы национального угнетения и открыла широкие возможности для массы молодых людей, мечтавших найти применение своим способностям. Яков успешно закончил школу и вступил в самостоятельную жизнь, избрав для себя поприщем комсомольскую работу и партийную пропаганду. Уже в 17 лет он стал секретарем райкома РКСМ в Барнауле, а затем по рекомендации губкома комсомола был принят на учебу в лекторскую группу губсовпартшколы в Смоленске. Учеба продолжалась всего один год, но и этого считалось достаточно для того, чтобы получить статус журналиста и продолжить ответственную работу в комсомоле. С декабря 1923 года Яков Альперович — зав. отделом Смоленского горрайкома ВЛКСМ, а с 1925 — секретарь Гжатского горуездного комитета комсомола. Вскоре его приняли в ряды ВКП(б), а затем назначили редактором губернской комсомольско-молодежной газеты. С этого времени профессия партийного журналиста и пропагандиста становится основным его занятием. В январе 1929 года по направлению ЦК ВЛКСМ Яков Михайлович прибыл в Новосибирск, где ему было поручено возглавить редакцию краевой комсомольской газеты «Молодая деревня». Начался новый, самый активный период в жизни и политической карьере молодого коммуниста. Появились обширные знакомства в номенклатурной среде, завязались связи с литераторами, журналистами и другими творческими людьми. Продолжался успешный служебный рост. С июня 1930 — заместитель редактора общесибирской крестьянской газеты «Сельская Правда», с 1931 — заместитель редактора главной краевой газеты «Советская Сибирь». В 1935 году по протекции заведующего отделом крайкома ВКП(б) Ивана Ляшенко Яков Михайлович Альперович получил назначение непосредственно в партийный аппарат — на пост секретаря Октябрьского райкома ВКП(б) — и оставался в этой должности до августа 1937 года.
Должность секретаря райкома была очень ответственной и беспокойной. После убийства С. М. Кирова наступило время непрерывных партийных чисток и проверок, требовавших от руководящих кадров особых качеств для устранения из системы всякого рода скрытых врагов, а также «неустойчивых и колеблющихся элементов». Вместе с армией таких же секретарей парткомов и райкомов Альперовичу пришлось активно исполнять роль разоблачителя многих «двурушников» и «оппортунистов». В Новосибирске для этого имелось широкое поле деятельности: в середине 1930-х годов сюда под надзор НКВД и партийных органов поступила масса сосланных специалистов из городов Центральной России. Поэтому и на Якове Михайловиче Альперовиче лежала большая ответственность по защите «чистоты рядов партии».[...]
После того как в июле 1937 году был смещен и арестован главный редактор «Советской Сибири» Г. Т. Тимофеев Яков Михайлович Альперович получил предложение занять открывшуюся вакансию. 28 августа бюро крайкома ВКП(б) во главе с секретарем Р. И. Эйхе утвердило Якова Альперовича исполняющим обязанности редактора, а спустя месяц его ввели в состав высшего партийного руководства региона: он стал членом бюро обкома ВКП(б). Но хлынувшая волна компроматов и доносительства сметала уже всех подряд. Вскоре она затронула и Альперовича. Масса печатных и рукописных обращений, писем и жалоб к руководителям области и в НКВД, в которых Яков Михайлович Альперович фигурирует в образе покровителя врагов народа и беспринципного бюрократа, позволяет представить размеры той эпидемии интриг, взаимных нападок и клеветы, которая охватила партийно-советский организм в конце 1930-х годов.[...]
Продолжая работать в удушающей обстановке бесконечных арестов, грязных интриг и провокаций, активным участником которых до сих пор был и он сам, Яков Михайлович Альперович все отчетливее осознавал, что старые партийные связи не только утратили силу, но и становятся все более опасны, так как неминуемо ведут в застенки НКВД вслед за свергнутыми авторитетами. Даже на официальных совещаниях в этот период он говорил о том, что представляло угрозу прежде всего лично для него — о доносах и клевете, превратившихся в основной инструмент внутрипартийных разборок и смещения старых кадров:
Эту речь Яков Альперович произносил на совещании секретарей райкомов и горкомов ВКП(б) 4 февраля 1938 года в присутствии нового присланного первого секретаря Новосибирского обкома ВКП(б) И. И. Алексеева, когда до ареста оставался всего один месяц.
Между тем процесс доносительства продолжал разрастаться, обретая фантастические размеры. Разоблачительные письма о Якове Михайловиче Альперовиче и многих других руководящих работниках стали теперь потоком идти на имя секретаря обкома И. И. Алексеева — главного инициатора чистки партийно-советского аппарата, унаследованного от Р. И. Эйхе. Вскоре почти все члены бюро Запсибкрайкома (Новосибирского обкома) ВКП(б) и крайисполкома последнего состава один за другим были арестованы. И каждый арест смещенного руководителя порождал целую волну доносов и жалоб в отношении других руководителей, остававшихся на свободе.
В итоге сформировался массив зловещих компрометирующих материалов, которому обком ВКП(б) должен был дать «принципиальную партийную оценку». «Принципиальная оценка» заключалась в создании специальной комиссии обкома с участием работников партконтроля и горкома ВКП(б) Ганенко, Львова и Казака, чтобы подробно исследовать каждое присланное заявление и жалобу. К марту 1938 комиссия представила документ с обширным перечнем «антипартийных поступков» и «преступных связей» Якова Альперовича.[...]
В итоге комиссия признала, что «дальнейшее пребывание Я. М. Альперовича в партии невозможно». Комплекс архивных документов, сформировавшийся вокруг «дела» редактора в связи с проверкой его «поведения и связей», свидетельствует о том, что Яков Михайлович Альперович как представитель смещаемой номенклатуры практически был обречен. Партаппарат переживал болезненный процесс ускоренного насильственного обновления, и во всех его звеньях закреплялись теперь новые кадры бюрократов. Редактор защищался как мог. В ответ на обвинения комиссии обкома он представил собственные аргументы. Однако на фоне развернутой клеветы, слухов и прошедших массовых арестов его коллег, часть из которых уже давала «нужные» показания. Но эти оправдания выглядели как жалкие уловки.[...]
2 марта 1938 года Яков Михайлович Альперович был исключен из партии. На следующий день его арестовали. В тюрьме Новосибирского управления НКВД, куда попал Яков Михайлович, среди массы прочих арестованных в этот период находилась уже большая группа партработников, с которыми следователи во главе с начальником Г. Ф. Горбачем и руководителем 4-го отдела К. К. Пастаноговым вели интенсивные допросы. Альперовичу было предъявлено обвинение в том, что «по предложению Ляшенко в 1934 году [он] вошел в контрреволюционную правотроцкистскую организацию; будучи редактором газеты "Советская Сибирь", не пропускал на страницах газеты материалы, разоблачающие вражескую деятельность участников контрреволюционной организации, а в 1937 году вошел в состав руководящего ядра правотроцкистской организации края».
На допросах Яков Михайлович Альперович пытался держаться до последнего. Однако следователям (Пастаногов, Носов, Длужинский и другие) был дан приказ не давать ему ни есть, ни пить, ни спать, ни оправляться. Истязания продолжались непрерывно в течение нескольких недель. Время от времени арестованный падал без сил. Тогда следователи приводили его в чувство, обливая холодной водой, и продолжали выбивать показания. Позднее в ходе расследования фактов «нарушения соцзаконности» работники НКВД показывали, что редактора в период интенсивных допросов «57 суток не выпускали из кабинета следователя». На судебном процессе Альперович заявил, что в отношении его были применены угрозы и «меры физического воздействия», которые заставили его встать на путь самооговора.
В мае 1939 года он вместе с другими партработниками (И. И. Ляшенко, А. С. Кулаков, П. С. Савичев и другие) предстал перед судом военного трибунала войск НКВД. Суд признал, что следственные материалы полностью изобличают Якова Михайловича Альперовича как участника правотроцкистского заговора и приговорил его к расстрелу. Несколько месяцев бывший редактор жил в ожидании смерти. Но вскоре включились какие-то невидимые механизмы, уводившие арестованного от гибели. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 17 августа 1939 года смертный приговор был отменен, «высшая мера» заменена 10-ю годами лагерей. В то же время другие осужденные по этому же делу были казнены. Ровно 10 лет Яков Михайлович провел в заключении в лагерях Сиблага НКВД. Все эти годы он продолжал искать справедливость, осознавая свою полную невиновность и законное право на возвращение в нормальную жизнь, как и сотни других советских заключенных в этот период. [...]
Яков Михайлович вышел на свободу в марте 1948 года. Однако впереди его ожидал новый поворот в политике, связанный с его личной карьерой и судьбой «правотроцкиста». В ходе очередной сталинской кампании в отношении бывших осужденных за «контрреволюционную деятельность» (ст. 58 УК РСФСР) в марте 1949 года по решению Особого совещания при МГБ СССР Яков Михайлович Альперович вновь был арестован и отправлен на бессрочное спецпоселение в Красноярский край. Его определили на скромную должность счетовода подсобного хозяйства «Таёжник» «Золотопродснаба» в Северо-Енисейском районе, где ему пришлось провести еще пять с половиной лет изоляции в положении изгоя, живущего одними воспоминаниями о прошлом. Только в октябре 1954 он был освобожден и реабилитирован. В октябре 1956 его восстановили в рядах партии.
Как прошли последние годы жизни бывшего районного секретаря и журналиста, возглавлявшего с августа 1937 по март 1938 краевую (затем областную) газету «Советская Сибирь», прояснить по имеющимся источникам невозможно. Умер в 1975 году в Новосибирске.
Заключение
Жизненный путь Якова Михайловича Альперовича, служебная карьера и ее драматический финал отчетливо иллюстрируют повороты в исторической судьбе целого поколения сталинских управленцев. 15 лет лагерей и ссылки как цена за верную, но не продолжительную службу в рядах коммунистической партии — еще не самый трагический итог карьеры для кадровых работников ВКП(б). Другим повезло значительно меньше, чем Альперовичу. Связав свою судьбу с партией диктатуры, получив от нее привилегии, масса политических активистов одновременно стала и ее заложниками. С определенного момента порвать с этой партией было уже невозможно, точно так же как невозможно было добровольно покинуть службу в рядах сотрудников НКВД. И тот, кто не мог продолжать идти еще дальше за диктатором, должен был заплатить самую дорогую цену.
В личной карточке Якова Альперовича в Томском мартирологе есть еще одна интересная история, рассказанная Александром Григорьевичем Раппопортом, сыном журналиста Григория Павловича Раппопорта, и опубликованная в газете «Вечерний Новосибирск» в октябре 1977 года.
В 1937 году Григорий Раппопорт был заведующим отделом культуры и искусства редакции газеты «Советская Сибирь». Но история, которую хотелось бы добавить к этой статье, связана со старой фотографией.
Итак, вернемся в Смоленск 1927 года.
Первый наставник Александра Твардовского
— Когда-то его звали иначе — Израиль Альперович, о чём свидетельствует подпись под его фотографией на большом, коллективном снимке, теперь хранящемся в моём архиве. Тогда он был главным редактором смоленской газеты «Юный Товарищ» и руководителем одноимённой комсомольской литературной группы, к первой годовщине которой и сделан этот снимок. В центре — руководитель и литературный наставник группы — И. Альперович. Пятеро из тринадцати его питомцев, изображённых на снимке, стали впоследствии профессиональными писателями: поэт и прозаик Дмитрий Осин, поэт Николай Рыленков, очеркист и прозаик Ефрем Марьенков, поэт Сергей Фиксин — все они стали членами Союза писателей. Но, конечно же, главной гордостью «ЮТ» и Альперовича стал впоследствии известный поэт Александр Твардовский. Его снимок — слева от снимка Альперовича, в кепочке. За год существования группы в газете «Юный Товарищ» появилось свыше сорока ранних стихотворений юного селькора из деревни Загорье Александра Твардовского. Во втором в своей жизни стихотворении «Селькор» он писал:
Пишешь из деревни далёкой, Сердцем привязанный к газете, В деревеньках забытых столько Сделано по этим заметкам!
C «ютовцами» Твардовского связывало многое. В соавторстве с Николаем Рыленковым и Сергеем Фиксиным в 1934 году Александр Твардовский издаёт книгу «Стихи о зажиточной жизни». Дмитрий Осин был автором первой критической статьи, посвящённой стихам Твардовского и опубликованной во всё том же «Юном товарище» в 1927 году. А Ефрем Марьенков стал другом и наставником Твардовского — это у него в крохотной проходной комнатушке на окраине Смоленска поселился Твардовский, навсегда покинув родное село, это от него он впервые услышал о И.А. Бунине, стал запоем читать его стихи и прозу...
Источники:
Дополнительную информацию вы сможете посмотреть в личной карточке «Альперович Яков Михайлович» Томского мартиролога.
Музей располагает электронной базой данных более чем на 200 тысяч человек, прошедших за годы советской власти на территории Томской области через горнило «чрезвычаек» и «троек», раскулачиваний и массовых депортаций народов.
