2 мая 1945 года. Первые лучи солнца осветили улицу заваленную мертвыми, битыми камнями, искореженными останками машин. Иван Семихин курил, наблюдая как выживших эсэсовцев, ставят и расстреливают у стенки, сгоняют в колонну остальных и гонят прочь. Вскоре затрещала рация, и остатки гвардейского стрелкового батальона пошли к огромной каменной церкви неподалеку, где продолжался бой.
Чадили горящие танки Т-34-85 у разломанных противотанковых пушек. Немецкие артиллеристы лежали россыпями вокруг них, похожие на раздавленные тюбики. В отдалении пара самоходок вела по церкви огонь прямой наводкой. Гулкие удары 100-мм орудий перекрывали грохот боя, но в промежутках меж пушечных залпов без умолку трещали немецкие пулемёты и сдваивались очереди разрывных пуль.
- Что тут у вас? - прокричал Иван в ухо рослому буряту, свалившемуся ему на голову в попытке уйти от визжащего рядом свинца. - Да латыши засели, эсэсовцы!! - прохрипел контуженный бурят, выплёвывая грязь: - Человек двести. Два раза предлагали сдаться, не сдаются с..ки!
Послышался лязг гусениц, и появились 20 ИС-2, с припаянными железными кроватями на броне в качестве защиты от фаустпатронов. Тяжелые танки Сталина заполонили собой небольшую площадь перед церковью, остановились и медленно подняли огромные жерла 122-мм пушек. Следом выехала агитационная машина с громкоговорителями на крыше.
"Гарнизон Берлина сдался – прекратить стрельбу" - протрещали рации, и гвардейские батальоны прекратили огонь. - Солдаты Германии! - раздалось на немецком из динамиков - Сегодня ночью комендант Берлина подписал приказ о капитуляции гарнизона. Заслушайте его приказ". Послышался голос генерала Вейдлинга с приказом сложить оружие и сдаться. Эсэсовцы слушали слова в абсолютном молчании, но как только динамики умолкли, они открыли огонь и пули снова засвистели в воздухе.
"Пехоте приготовиться! Танки ведут огонь!" - протрещали рации. 20 ИСов оглушительно грохнули залпом, и рядового Семихина обдал жаром раскаленный воздух. Тяжелые фугасы ударили в стены и углы, разваливая церковь, затем новый танковый залп и высокий костел охнул, присел, крыша провалилась внутрь, под печальные удары падающих колоколов.
Все заволокло бетонной пылью, но Семихин увидел, как из еле различимого в дыму и пыли подвального окна церкви выползла надетая на штык белая тряпка и слабо заколыхалась у самого тротуара. Наступила тишина. Рядом с Иваном появился белый как мел бурят.
Он нерешительно сделал шаг вперёд на открытую улицу. Потом остановился, снял каску, пилотку. И вытирая вспотевший лоб, растерянно и счастливо улыбнулся Семихину: "Неужели, Победа?" - Победа!! закричал Иван, бросился к буряту и обнял, а вокруг обнимались белые как мел бойцы, выбивая друг с друга цементную пыль хлопками по спинам. Полетели вверх чумазые танкисты в благодарных объятьях.
А затем снова трещит рация, и остатки батальона топают в Тиргартен, принять капитуляцию башни ПВО. Вот и бетонная громадина башни, настоящая средневековая крепость, пятиэтажное здание из железобетона с маленькими окнами-бойницами. По углам - полукруглые башни, заканчивающиеся наверху площадками с мощными зенитными орудиями.
Из стальных дверей толщиной в метр выходят немецкие солдаты. Угрюмо отворачиваясь или заискивающе улыбаясь, они бросают оружие в огромную кучу и строятся в колонну, чтобы уйти под конвоем. А когда все немцы вышли, рота Семихина пошла внутрь, пленный майор сказал что на 4 этаже отказался сдаваться генерал СС.
В башне ПВО работали лифты, горело электричество. Это было хорошо оборудованное убежище, с запасами воды и продовольствия, вентиляцией и отоплением. На 3-м этаже располагался госпиталь, тысячи раненых и десятки врачей. Тут Семихин запутался в висящих простынях и попал прямиком в операционную, где хирург зашивал рану немецкого офицера. Врач бросил скальпель и отпрянул в страхе, но Иван буркнул "Гитлер капут!" и вышел чтобы не мешать.
На 4-м этаже бойцы ломали втопленную в стену закрытую дверь. Подойдя к ним, Иван услышал два глухих выстрела, а когда дверь слетела с петель, перед глазами Семихина предстал небольшой кабинет с железным столом, стулом и кроватью у стены. На кровати лежал мертвый генерал с красивым холеным лицом в мундире СС и с Рыцарским Крестом.
Правая рука генерала сжимала черный "Вальтер", левая рука обнимала молодую красивую немку в форменной юбке и белоснежной блузке со значком НДСАП. Ее китель с рунами СС аккуратно сложен на стуле, ее пухлые накрашенные губы синели, их затягивала смерть. У ног генерала стояла начатая бутылка шампанского. "Вот и построили свой тысячелетний Рейх!" - кто-то громко произнес, и бойцы поспешили прочь.
Взвод поднялся на крышу башни ПВО, тяжёлые зенитные орудия стояли с опущенными стволами, казенные части были взорваны. Иван Семихин впервые увидел весь Берлин, серый, горящий, разбитый город, увидел полыхающие пожары, мелькали взрывы и выстрелы, - где-то еще шёл бой.
В небе виднелись силуэты десятков самолетов, сбрасывающих куда-то бомбы, тянулись в небо разноцветные огоньки трассерных пуль. Но внизу все больше людей выходили на улицы, одни побежденными, другие победителями. Над Берлином шёл проливной дождь, и гвардейцы ловили губами капли, подставляя прохладе дождя изможденные лица...
Книга "Битва за Берлин", том 2. Опубликованные главы тут:
